Им сразу же должно быть позволено участвовать в местном и племенном управлении в соответствии с древними обычаями, и их участие в управлении должно постепенно, по мере приобретения образования и опыта, распространяться на более высокие должности в государстве, так чтобы со временем Африка управлялась с согласия африканцев. Если будет установлено, что какое-либо государство несправедливо относится к африканскому населению или сознательно исключает своих цивилизованных граждан или подданных негритянского происхождения из культурных или научных учреждений, Лига наций должна привлекать к этим фактам внимание цивилизованного мира» [109, 124—125].
В августе 1921 г. в Лондоне состоялся II панафриканский конгресс, перед которым Дюбуа имел контакты с британскими лейбористами и лидерами фабианского общества. Видимо, на этом этапе программа панафриканского движения, отличавшаяся большой умеренностью, вызывала симпатии реформистского рабочего движения.
Второй конгресс принял «Обращение к миру», в котором провозглашалось равенство всех рас в физическом, политическом и социальном плане, право на образование, свободу религии и т. п. Декларация подчеркивала, что местное самоуправление с минимальной помощью и надзором со стороны колониальных властей может быть завтра же установлено в Азии, Африке,
Америке и Полинезии. Таким образом, осознавался повсеместный характер освободительной борьбы. Основой политической программы, как и в документах I конгресса, оставалось постепенно расширяющееся по мере повышения культурного уровня населения самоуправление. При этом ставка делалась на гуманную помощь передовых стран (метрополий) в ходе постепенного движения к независимости. «В цивилизованном мире,— писалось в декларации, — можно найти достаточно альтруизма, знания и благожелательства, чтобы развивать местные институты, целью которых является не только прибыль и власть для немногих». Декларация рекомендовала создать при Лиге наций международный центр исследования негритянских проблем и специальную секцию при бюро труда с целью защиты негров-рабочих.
Третий и четвертый конгрессы, состоявшиеся в 1923 и 1927 гг., повторили примерно ту же программу. Все первые панафриканские конгрессы провозглашали равенство рас и право на образование, протестовали против дискриминации и призывали к гуманному обращению с африканцами, заявляли о необходимости конечного предоставления независимости колониальным странам. Вместе с тем все они отражали иллюзии о возможности опеки со стороны колонизаторов, возможности колониального управления не в корыстных интересах метрополий, а в интересах местного населения.
При всей политической наивности некоторых из этих идей на том уровне национально-освободительного движения они были, по-видимому, неизбежны и до известной степени позитивны. Они привлекали внимание международной общественности к судьбам Африки, делали достоянием гласности бесчинства колониальных властей, служили школой для молодой африканской интеллигенции и ставили перспективные задачи перед освободительным движением. Однако, как только были исчерпаны возможности постановки проблемы и мобилизации общественного мнения, стала ясной ограниченность этих идей, их неспособность привести к осуществлению провозглашенной цели — независимости.
Ограниченность ранних концепций панафриканизма привела к тому, что движение начало утрачивать первоначально присущие ему энергию и пафос; после IV конгресса в нем наступил заметный спад, свидетельствующий о том, что фаза пропаганды уже в основном пройдена и ей на смену должен прийти новый этап — этап действия. Здесь следует еще раз напомнить, что политическая платформа первых панафриканских конгрессов соответствовала организационному состоянию движения и выполнила функции, необходимые на его начальной стадии,